Название: Хозяин для двух слуг
Автор: Sin-chan
Пейринг: Себастьян/Сиэль/Клод
Рейтинг: NC-21
Саммари: Себастьян и Клод - верные слуги Сиэля Фантомхайва. Но если бы только это...
7 глава7 глава
- Если бы он поймал Мефистофеля, то моей смерти было бы достаточно для его изгнания. «Вот, он в руке твоей, только душу его сбереги. Возьми его жизнь, но не трогай его душу!»
С Сиэля было достаточно. Если еще до встречи с этим несчастным юный граф желал остаться и послушать отца Бенедикта, то теперь он обдумывал лишь одно: забрать Себастьяна без шума и пыли или избавиться от местных экзорцистов, дабы не оставлять врага за спиной.
Клод говорил, что для экзорцизма достаточно повредить метку договора на теле контрактора и сам демон, пойманный в ловушку. Он также был уверен, что ловушку демона нужно всего лишь стереть с внешней стороны, но экзорцисты усовершенствовали печать.
Разве мог такой опытный экзорцист, как отец Бенедикт, не знать способов изгнания, безопасных для жизни контрактора?
Вывод напрашивался крайне простой: отец Бенедикт знал, как освободить контрактора от демона и обязательств перед ним, однако предпочитал не столько спасти человека, сколько избавиться от живого свидетеля встречи с демоном. Неважно, какие ужасы мог рассказать бывший контрактор, уверившись в существовании сверхъестественного, люди потянутся за этой силой.
Именно по этой причине контрактор Мефистофеля здесь, в подвале, подальше от глаз посторонних.
Да, Сиэль не мог ошибиться. Он видел глаза старика-экзорциста, глаза человека, одержимого своей верой, и во имя ее готового пойти на любые жертвы.
- Даже священники, - с глубоким разочарованием и насмешливой брезгливостью пробормотал мальчик, покинув подвал. Запирать дверь с пентаграммой он не стал, открыв человека его демону.
В конце концов, юный Фантомхайв презирал трусов, не желавших отдавать долги.
Поднимаясь по пыльной лестнице, он размышлял о дне, когда с него самого стребуют платы. Он лишится не только жизни, но самой надежды на возрождение. Сиэля Фантомхайва просто не станет, не станет его души…
И будь он проклят, если не встретит свой конец достойно!
…
Отец Бенедикт и двое его помощников зачитывали заклинание изгнания над пойманными в ловушки демонами. Трое, с одинаковыми лицами, духов зла безмолвно и равнодушно стояли, скованные святыми символами.
Последние слова слетели с губ экзорцистов. Святые печати налились белым светом, исказили образы демонов, сдирая с них человеческие личины.
Все шло так, как должно быть, но отчего-то отец Бенедикт хмурил брови. Под лицами трех юношей проступила тьма – пустая и будто бы вовсе неживая.
Свет сиял, и тьма уступала ему, растворяясь, исчезая – все так же безмолвно, так же безучастно.
- Обман, – с суеверным ужасом выдохнул старик-экзорцист. – Все это время они уводили нас подальше от храма… Назад! Все назад! Возвращаемся!
…
На мгновение Клод Фаустус застыл, не завершив движения. Ах, три пары его рук развоплотили.
Какая трагедия.
Хмыкнув, демон вновь пустился в беззвучную чечетку над старым храмом и монахами внутри, над запертым Себастьяном Микаэлисом и юным господином, который – Клод чувствовал – приближался к нему.
Ах, милорд, милорд! Если бы Вы только пожелали, верный Клод преподнес бы Вам к утреннему чаю весь этот мир. Каждого, кто осмелился бы перечить Вам, стоять на Вашем пути, отвлекать Вас – каждого он внес бы в список жнецов!
Как и положено секретарю графа Фантомхайва.
Но что это?
Опустив взгляд, Клод обратил внимание на святой круг, тьма в котором заполонила землю. Создавалось впечатление, будто Себастьян стоял в ворохе из черных перьев.
О, неужели он собрался?..
Не перья, но их тени взмыли над Себастьяном в ночное небо, выше и выше, пока не затерялись в блеклом свете луны.
И только.
- Как знаешь, Себастьян Микаэлис, - хмыкнул Клод и вернулся к прерванному занятию.
…
Проходя мимо молельной, Сиэль прислушался. Было тихо. Монахи молились, склонившись над священными текстами. В небольшом помещении витал удушливый запах ладана, от которого у мальчика нещадно заболела голова.
Поморщившись, он поспешил к выходу, на свежий воздух.
Хватит с него экзорцистов и их бога. Лучше бы им оставить в покое его и его демонов.
- Финни! Финни, подожди!
Исаак нагнал Сиэля лишь во дворе. Выглянув на улицу следом, молодой монах растерянно застыл: Финни, этот невинный мальчик, одураченная жертва, стоял перед своим демоном, меньше чем в шаге от него! Стоял необъяснимо гордо и бесстрашно.
- Финни! Отойди от него! – без ободряющего присутствия отца Бенедикта Исаак отчаянно боялся демона. Но страх за другого заставил его преодолеть самого себя и встать на защиту невинной души. – Не смотри ему в глаза, Финни, иначе потеряешь свободную волю и станешь послушной марионеткой в его руках.
Демон осклабился, и, к своему ужасу, Исаак увидел ту же насмешку на губах Финни. Господь милосердный, неужели он опоздал?
- Как Вам такая идея, милорд? – заговорил Себастьян. – Не желаете ли стать моей марионеткой?
- Заткнись, идиот! – одернул его Сиэль. – По чьей вине, по-твоему, я вынужден здесь до сих пор торчать?
- Прошу прощения, - учтиво склонил голову демон.
- Финни…
- Себастьян, это приказ, - негромко, но отчетливо произнес Сиэль, стянув с лица повязку, - займи свое место рядом со мной. Сейчас!
На глазах у оцепеневшего Исаака вокруг демона, по самой границе святого круга, воспарили вверх миллионы призрачных черных перьев.
И в этой тьме, при взгляде на которую в ужасе сжималось сердце, демон преклонил колено и вкрадчивым, преисполненным смирения голосом выдохнул:
- Да, мой лорд.
…
Отец Бенедикт нещадно гнал лошадь по старым, хорошо известным ему лесным тропам. Двое экзорцистов едва поспевали за своим главой и терялись в догадках, что же могло его так встревожить.
Наконец, показался храм. Вот только… что там делал ребенок?
Отец Бенедикт соскочил с лошади, но на поляну, где был пойман демон, вступил медленно и осторожно, так, будто опасался нападения.
- Финни, - окликнул он мальчика, стоявшего к нему спиной, - что ты здесь делаешь?
- Отец Бенедикт! – вскричал Исаак не то обрадовано, не то виновато. Молодой монах был в нескольких шагах от Сиэля, явно не зная, как поступить.
Сам же Сиэль, отбросив роль жертвы, повернулся к прибывшему старику, не скрывая пылавшую в глазу дьявольскую метку.
- О, Боже…
- Что это, отец Бенедикт? – спросил один из сопровождавших его экзорцистов.
- Метка демона, символ дьявольского договора, - прошептал, не веря, отец Бенедикт, - В таком месте… Чем легче увидеть метку на теле контрактора, тем большую власть он имеет над демоном. Такова правда. Но чтобы глаз…
В святом круге, в ногах Себастьяна, все сгущалась и тяжелела тьма. Она вгрызалась в освященную землю, отравляла ее и оскверняла. Не выходя за пределы печати, но со страшной мощью давя на границы, сила демона рвалась на свободу.
- Как пожелал мой господин, - Себастьян сделал шаг к юному графу, но остановился у тонкой, сияющей черты, - и, следуя власти контракта, я должен занять свое место подле милорда. Так что, - улыбнулся он, выставив перед собой руки, - вынужден вас покинуть.
Ладонями демон надавил на световой заслон, но это все равно что пытаться простому человеку пройти сквозь каменную стену. В точках соприкосновения свет, предупреждающе вспыхнув, чуть потускнел, но не более.
Экзорцисты всполошились, и отец Бенедикт призвал всех к спокойствию:
- Вам нечего бояться, братья. Демон может сколько угодно биться о барьер, но пройти он не сможет.
Себастьян оскалился. Глаза, изменив цвет, вспыхнули иномирным, дьявольским огнем. С тихим вскриком Исаак упал на колени, спрятав лицо в ладонях. Его учили, что один лишь взгляд демона способен опорочить и осквернить душу человека. И в этом была своя доля правды.
Другие экзорцисты также поспешили отвернуться, лихорадочно схватившись за нательные кресты. Все они верили, что распятие защитит их от зла.
Глупцы.
У Сиэля поведение монахов вызвало презрительную гримасу. Сам он выжидающе смотрел на своего дворецкого, медленно, но верно выполнявшего приказ.
- Это бесполезно, демон! – повторил отец Бенедикт то ли для Микаэлиса, то ли для своих собратьев.
- Я жду, Себастьян, - напомнил о себе Сиэль. Он опасался действий экзорцистов, если все затянется.
Себастьян позволил себе краткую усмешку и, вдруг изменив положение ладоней, впился в барьер когтями. Белые перчатки, вспыхнув, осыпались к его ногам пеплом, явив метку договора, все ярче разгоравшуюся дьявольским огнем.
В пелене барьера появились черные дыры. Сначала от прорвавших ее когтей, потом скверна, распространившись, уже самостоятельно поглощала свет, обращая ее в свое подобие. Экзорцистам стало ясно: освобождение демона – вопрос пары минут.
- Все, читайте молитву! – немедленно приказал отец Бенедикт. – Исаак, забери отсюда мальчишку!
- Что? Забрать? Финни? – не сразу сориентировался юный монах, охваченный паникой.
- Да! Забери Финни! – перекрикивая бормотания экзорцистов, повторил отец Бенедикт. – Если рядом не будет контрактора, мы справимся с демоном!
Полный неуверенности, Исаак подбежал к Сиэлю, но натолкнулся на жесткий, холодный взгляд. В правом глазу мальчика сияла метка демона, и это пугало неопытного монаха.
- Финни, мы…
- Не трогай меня.
Исаак беспомощно обернулся к главе.
- Этот ребенок погряз в своих грехах! – неистово прокричал отец Бенедикт. – Убери его отсюда! Его не спасти, Исаак!
- Прости, Финни, - пробормотал Исаак и, решившись, схватил Сиэля поперек туловища. Странно, но тот и не подумал сопротивляться. Лишь поднял лицо к ночному небу и процедил:
- Клод.
И в следующее мгновение руки Исаака сами собой разжались.
- Что ты делаешь, Исаак?!
А паренька вдруг подбросило в воздух и прибило к стене храма в метре над землей.
При виде такого один из экзорцистов подавился словами, прервав молитву.
Сиэль одернул на себе дешевую курточку, бросил краткий взгляд на перепуганного, но вполне живого монаха и, наконец, внимательно посмотрел на отца Бенедикта, продолжавшего стоять на подозрительном отдалении.
Перебрав возможные причины и то, что ему успели рассказать экзорцисты, Сиэль, не повышая голоса, обратился к своему секретарю:
- Клод, ты нашел настоящее местоположение печати?
- На территории храма ее нет, господин, - отозвался Фаустус.
- Проверь старика, - приказал Сиэль.
- Слушаюсь.
А барьер, тем временем, то тускнел, то вновь наливался светом, но слабым и неуверенным. Возможно ли было побороть скверну силами двух экзорцистов, когда уже отравлена почва? Да и как тут вкладывать веру в молитву, когда демон смеется и нашептывает тебе о твоих слабостях, о страхе, о горечи на сердце, будто душу читает?
Как?
Как бороться с таким?
- Никак, - улыбается Себастьян, с трудом, но прорываясь через барьер, словно через плотную ткань.
- Клод!
- Да, господин, печать у него.
- Так чего ты медлишь? Уничтожь печать!
Клод покосился на Себастьяна. Увы, но тот и так освободится, так что не имело смысла оттягивать время.
Гусиное перо, используемое аристократами для письма, мелькнуло белым всполохом и глубоко вошло, пробив насквозь тяжелый, массивный крест на груди отца Бенедикта. С обратной стороны распятия беспомощно сверкнула слабой искрой печать барьера. Сверкнула и, лишившаяся целостности, утратила свою силу.
Под дружный вздох ошарашенных экзорцистов Себастьян Микаэлис раскинул руки, и тьма, послушная его воле, окончательно смела ослабевший заслон.
Люди попятились, прячась за кресты и молитвы, но демону было не до них. В окружении черной ауры он, подойдя к своему маленькому хозяину, опустился на одно колено и, приложив руку к сердцу, с почтением произнес:
- Приказывайте, господин.
И эхом его слова подхватил Клод Фаустус. Никто не видел, когда второй демон вдруг появился, зеркальным отражением склонившись перед тринадцатилетним мальчишкой.
- Что нам делать, отец Бенедикт? – в ужасе просипел ближайший к старику экзорцист. – Их двое! Почему демонов двое?!
- В этом нет никакого смысла, - пробормотал отец Бенедикт, извлекая спрятанный под рясой символ – многократную пентаграмму на металлической пластине. Рука экзорциста лишь немного дрожала. Он собирался разом активировать все ловушки. Это был их единственный шанс.
Вот только священник слишком поздно осознал, что святой земли больше не было. Все это время Клод Фаустус, следуя приказу освободить Себастьяна, окутывал территорию храма паутиной, и та отравляла все вокруг.
В то же время Себастьян, стремясь ослабить свою тюрьму, переполнил скверной почву и, когда преграда не выдержала, та распространилась черной, истощающей волной.
Ни одна печать-ловушка так и не сработала.
8 глава8 глава
У Сиэля мерзли пальцы. Мерзли, несмотря на лето за окном, несмотря на пылавший в комнате камин, мерзли даже под теплым, не по размеру большим одеялом.
Это мерзкое ощущение, будто бы под кожу насыпали колотого льда. Онемение, холод и острая боль – и все это лишь в пальцах рук да ног.
От этой ноющей, скручивающей в узлы боли Сиэль проснулся задолго до начала завтрака. А проснувшись, стал притворяться, что спит. Крепко спит. И нет никакого холода. И ломоты в кончиках пальцев.
Под одеялом можно даже было представить, будто никогда не существовало той клетки и тех безнадежных дней, наполненных лишь голодом, страхом, стонами и смертью. Ах, да, и холодом. Ужасным, безграничным холодом.
Этот пронизывающий озноб преследовал Сиэля еще долго после освобождения. Ни горячие ванны, ни тяжелые одеяла не могли избавить его от крупной дрожи, от раздирающего онемения.
Спасением стали демоны. Их присутствие по ночам странным образом утешало и грело, даже когда Себастьян и Клод неподвижно стояли во тьме спальни. Стоило Сиэлю позвать их и получить отклик, как тело расслаблялось, и кожу начинало покалывать от долгожданной волны тепла.
Шло время, Сиэль боролся со страхом и памятью. Постепенно, мучительно медленно, но он смог. И холод отступил, как надеялся мальчик, навсегда.
К сожалению, но его работа часто требовала такого, после чего у Сиэля опять болезненно стыла кровь.
Он был графом Фантомхайвом, и, конечно, его это не остановило. Сила воли, тот стержень, что так влек к нему демонов, позволил мальчику… нет, не справиться, но устоять.
Только временами, как в это утро, Сиэль просыпался от сводящего мышцы холода. Пускай лишь в пальцах, но это, как ничто другое, напоминало ему, что он сделал нечто сверх его совести, сверх его принципов, слишком для его несчастной души.
Интересно, когда перестанут мерзнуть даже пальцы, кем он станет?
Чудовищем, как назвал его отец Бенедикт перед смертью?
Возможно.
«Будь ты проклят, монстр! Чудовище!»
Наверняка.
На самом деле, Сиэль надеялся, что все ограничится смертью лишь отца Бенедикта. Этот старик был виновен, вне всякого сомнения, но остальные… Слишком молоды, слишком неопытны, чтобы успеть замарать руки в крови.
И все же…
И все же те два безымянных экзорциста бросились на Сиэля в слепой надежде отомстить за своего наставника.
«Ваша безопасность превыше всего, господин».
О, с каким удовольствием его демоны свернули шеи ненавистным экзорцистам! Сколько восторга в них было!
Проклятые демоны.
«Проклятый монстр!»
Исаака и других монахов Сиэль приказал запереть в церкви.
Оставить в живых.
Они ничего не знали, они не создавали для Сиэля угрозы. Так что все в порядке, все хорошо…
С тихим всхлипом несчастный ребенок до боли прижал стиснутые кулаки к глазам. Лицо горело, но пальцы стыли от холода.
…
За дверью его спальни хранил молчание Клод Фаустус. Даже если когда-нибудь господин спросит, он сохранит это молчание и впредь.
Молчание о том, как перепугались слуги от протяжного, истеричного крика их лорда. О том, как они с Себастьяном спорили, уместно ли нарушить приказ войти к господину. Ведь этот срыв не первый, он не грозил помешательством или вредом здоровью, а лишь оно позволяло проигнорировать приказ.
«Господин посчитает это унизительным», - мрачно изрек Себастьян, и Клод уступил. Разумеется, их милорд выше подобных слабостей… даже, когда так отчаянно кричит.
…
Ровно в восемь-тридцать утра Себастьян, как всегда, появился будить господина. Как только милорд позавтракает, Клод сможет войти и зачитать распорядок на этот день.
Все как всегда. Как должно.
- Ваши помощники, господин Клод? – полувопросом осведомился дворецкий.
- К завтрашнему дню, - кратко отозвался секретарь.
- Очень хорошо, - дворецкий прошел в зашторенную спальню, катя впереди себя тележку с завтраком. Затушив огонь в камине, он распахнул тяжелые шторы, впуская в комнату солнечный свет и звонкий птичий щебет.
- Уже утро, господин, - буднично мягким голосом произнес Себастьян. – Пора вставать.
Под тихий перезвон сервиза, под аромат отборного, горячего чая Сиэль медленно выбрался из-под одеяла, щуря на яркий свет покрасневшие глаза.
- Как нехорошо, - ласково заметил Себастьян, склонившись над мальчиком, - Ваши глаза покраснели. Недосып, возможно? Сделаем Вам примочки, чтобы снять раздражение.
- Что на завтрак? – голос милорда лишь немного хрипел. Что ж, пройдет само после чашечки чая.
- Запеченный палтус и припущенные томаты со свежим инжиром, тосты и горячие булочки, а также чай Орандж Пеко, - подробно перечислил Себастьян, аккуратно переодевая господина. Сиэль едва ли его слушал, мальчика трясло. На мгновение руки дворецкого застыли, но тут же продолжили свою работу.
- Господин, для того, чтобы снять с Вас ночную рубашку, попрошу Вас приподняться, - Сиэль не обратил внимания на то, что демону впервые понадобилось подобное. Он стал вяло сползать с кровати, когда Себастьян продолжил, - Для удобства можете обхватить меня за шею.
Мальчик замер, но почти сразу, отбросив мысли и сомнения, ухватился за шею склонившегося к нему слуги. Ухватился как утопающий за соломинку – отчаянно и сильно, прижавшись всем слабым, беспомощным телом. Пальцы впились в ткань фрака, сжали до побелевших костяшек.
Себастьян прикрыл глаза, ощущая исходивший от юного тела жар, не спеша и осторожно подхватил его под бедра, плавно поднялся и прошел к окну. Распахнув ставни, он впустил в комнату по-утреннему прохладный ветерок, свежий и полный аромата роз.
- Не правда ли сегодня будет чудесный день, господин? – беззаботным голосом заметил Себастьян, склонив голову к плечу мальчика. Ах, как билось его маленькое сердечко! Руки сами собой крепко обняли это хрупкое тело. – Неужели проявляете слабость? При мне?
- Заткнись, - глухо приказал Сиэль, сильнее сжав шею демона. – Я всего лишь боюсь, что ты меня уронишь, понятно?
- Как легко Вы лжете, - беззлобно усмехнулся Себастьян. – Хорошо, сегодня – но только сегодня – господин, я закрою на это глаза.
Так демон и стоял в залитой солнцем комнате, трепетно нежно удерживая на руках своего гордого, маленького господина в тиши зарождающегося дня.
…
В одиннадцать часов утра в поместье Фантомхайв кипела работа.
Повар Бард готовил изумительное жаркое при помощи огнемета.
Дворецкий Себастьян, в перерывах между сервировкой стола, отгонял его и менял меню обеда.
Горничная Мейлин усердно надраивала полы и лестничные перила. Перепутав чистящее средство с сухой смесью клея. Нечаянно.
Дворецкий Себастьян, в перерывах между сервировкой стола, защитой кухни от повара и готовкой обеда, отскабливал застывший клей и в очередной раз призывал Мейлин быть внимательнее.
Садовник Финни подстригал газон, кусты и деревья, однако ровно у него, мягко говоря, не получалось.
И, конечно, дворецкий Себастьян выравнивал работу Финни в перерывах между отскабливанием клея, защитой кухни от повара, готовкой обеда и сервировкой стола.
Господин Танака… просто пил чай. И дворецкий Себастьян был ему за это искренне благодарен.
Что до секретаря Клода, то он вместе с юным графом разбирал дела компании «Фантом».
Была разработана новая модель настольной игры; в связи с прокатившейся в Индии лихорадкой холеры сократилось число работников на тамошней фабрике, что вызвало задержку производства; парочка старых деловых партнеров снова предприняли попытку «кинуть» графа, и несколько новых предлагали подозрительно невыгодные для себя условия сотрудничества.
Все это следовало изучить, во всем разобраться, выработать план и принять решения. Разумеется, Клод, как дьявольски хороший секретарь, предоставлял своему господину полную и абсолютно достоверную информацию по любому случаю, что значительно упрощало дела.
Однако сам Сиэль Фантомхайв мыслями был далеко. Ему приходилось дважды, а то и трижды перечитывать текст, чтобы вникнуть в смысл написанного. Клод терпеливо повторял для господина одно и то же по несколько раз, но в какой-то момент подобное надоело и ему.
- Вам стоит передохнуть, милорд, - не столько предложил, сколько поставил он перед фактом. Документы исчезли со стола, а сам Фаустус скрылся за дверью – принести господину чай.
Возможно, к чаю стоило попросить Себастьяна приготовить легкий десерт. Увы и ах, но десерты Клода Сиэль неизменно забраковывал, так что эту работу секретарь оставил всецело на дворецкого.
Отыскав Себастьяна, воюющим на кухне с Бардом, Клод известил о необходимом для господина перерыве на чай, смерил творившийся на кухне бардак неодобрительным взглядом, после чего немедленно вернулся в кабинет к господину.
Где и застал юного графа на четвереньках.
Судя по всему, мальчик что-то искал в длинном ворсе ковра.
- Господин?
- Не мешай, - проворчал Сиэль, продолжая водить ладонями по ковру. Возможно, лишь чуть слишком лихорадочно.
- Я помогу, - кратко произнес Клод, присев рядом на корточки.
- Не надо! – резко отозвался Сиэль, дернувшись всем телом. Отчего-то мальчик прятал от секретаря свое лицо. – Проклятье! Черт! Черт! Черт! – вдруг закричал он, с каждым выкриком ударяя кулаком по полу. Клод бросился его останавливать, обхватив поперек живота и прижав руки к телу.
- Тише, юный господин, успокойтесь, - приговаривал Фаустус, крепко удерживая мальчика в объятиях. – Мы найдем то, что Вы обронили. Обязательно.
Сиэль остановился.
- Ты и покой мой найдешь? – низким, издевательским голосом вопросил он, больше не пытаясь освободиться. – Отпусти меня. Это приказ.
Не имея возможности противиться прямому приказу, Клод разомкнул руки, но отходить не стал. Сиэль сидел неподвижно два удара сердца, три, а затем рывком развернулся к своему слуге, ударом руки сбив с его лица очки и, навалившись всем телом, опрокинул того на спину.
Небольшие, по сравнению с руками взрослого мужчины, ладони юного графа легли Клоду на шею и, что есть силы, сжали.
- Похоже, мне нужно выпустить пар, - почти нормальным голосом заметил Сиэль. К удивлению Клода, глаза его были совершенно сухими. – А тебе, в отличие от Себастьяна, все равно, бью я тебя или обнимаю, так?
- Истинно так, мой господин, - мягко подтвердил демон. Зрачки его сузились в преддверии удовольствия. – Ради Вашего душевного успокоения делайте с этим телом все, что пожелаете. Целиком и полностью я принадлежу Вам.
С горько-насмешливой гримасой Сиэль рассмеялся. И ударил – наотмашь, раскрытой ладонью. Фамильное кольцо на большом пальце оставило на скуле Клода глубокую, болезненную царапину. Но это заставило его только шире улыбнуться.
- Еще, господин, - новый удар. – Сильнее, - следующий более яростный. – Смелее, мой лорд. Смелее, - сладким шепотом приговаривал демон, и Сиэль бил – со всей силы, от всего страха, от всей боли и горя.
Не признаваясь самому себе, он скорбел о погибших экзорцистах, о людях, ни в чем неповинных, о детях, что замучила шайка аристократов, о самом себе. Он скорбел и горевал, и выплескивал эту боль на демона, чьи глаза и улыбка подстегивали его продолжать.
На очередном ударе в кабинет с подносом вошел Себастьян.
Увлекшийся Сиэль его приход не заметил. Клод же, в перерыве между ударами, холодным тоном попросил опешившего дворецкого подождать за дверью.
Его слова, как ничто другое, привели юного графа в чувство. Тяжело дыша, вымотанный, он облокотился руками о грудь секретаря и перевел прояснившийся взгляд на Себастьяна. В другое время удивление на лице Микаэлиса позабавило бы Сиэля, но не в этот раз.
Напротив, собственное поведение этим днем вызвало у юного графа едва ли ни отвращение к самому себе. Поднявшись на ноги, первое, что он сделал, это протянул руку Клоду. Конечно, демону совершенно точно не нужна была помощь ребенка для того, чтобы подняться, но иначе Сиэль извиниться перед ним не мог.
- Вы слишком добры, господин, - с ласковой укоризной заметил Клод и, вопреки всем физическим законам приведя тело в вертикальное положение, преклонил колено перед своим хозяином, чтобы в следующее мгновение невесомо прикоснуться губами к протянутой руке. В этот момент какие-либо повреждения на его лице исчезли без следа.
- Какое отвратительное зрелище, - прокомментировал Себастьян с вежливой улыбкой и поставил поднос на письменный стол графа лишь чуть аккуратнее обычного.
…
В половине двенадцатого вечера молодой человек с рыже-огненной шевелюрой и в пыльном дорожном плаще заканчивал молитву за упокой души.
Перекрестившись, он поднялся с колен и еще раз внимательно, желая, как следует, запечатлеть образ в памяти, посмотрел на три свежие могилы. Особенно на ту, что в центре.
- Чего бы мне это ни стоило, - в сердцах поклялся он, не сдерживая жгучей ярости, - я отомщу за тебя, старик.